10|105
Юрий Смоляков отпраздновал 80-летие. Рассказываем о жизни вице-чемпиона Олимпиады
О том, как поднимался на пьедесталы престижных турниров, стал кандидатом наук, давал уроки фехтования французским генералам, и работе в Белорусском университете физкультуры корреспонденту газеты «Минский курьер» рассказал вице-чемпион Олимпиады и мира Юрий Смоляков.
Шпага для стайера
— Юрий Тимофеевич, вы подполковник запаса и до недавнего времени преподавали в Военной академии. Однако сейчас вернулись в вуз, который окончили и где потом работали. Соскучились по альма-матер?
— Недавно мне сделали операцию по зрению, и врач рекомендовал сменить место работы. Я заключил контракт с Белорусским университетом физкультуры, читаю лекции и веду практические занятия на кафедре фехтования, бокса и тяжелой атлетики.
— Заняться наукой вам довелось, помнится, не от хорошей жизни…
— Да. Когда в 1972-м нелепо погиб выдающийся шпажист и мой близкий друг Лёша Никанчиков, во мне что-то надломилось, не мог тренироваться. Я пошел к своему наставнику и тогдашнему зампреду республиканского Спорткомитета Герману Бокуну и поделился с ним своими переживаниями. А наш мудрый руководитель, знавший о моей привычке вести тренировочные дневники, каждый бой раскладывать по полочкам, изучать тактику противника, мне говорит: «Знаешь, Юра, чемпионов у нас много, а ученых — наоборот. Двигай-ка ты в институт физкультуры, возглавишь кафедру».
— И возглавили?
— Не сразу. Начал работать научным сотрудником с зарплатой чуть больше 100 рублей вместо 300, которые получал как член сборной СССР. Благо меня надоумили взяться за диссертацию. Написать ее помог замдиректора Львовского института физкультуры, отец знаменитого прыгуна Игоря Тер-Ованесяна Арам Аветисович, а защититься в Москве — Давид Абрамович Тышлер, известный саблист, тренер и ученый-теоретик. Мы и книгу с ним вместе написали. Чуть позже у нас в институте освободилось место заведующего кафедрой, и мне предложили ее возглавить.
— Вы и фехтовальщиком стали почти случайно?
— Да. Я окончил школу в Барановичах с серебряной медалью, но решил поступать в БГОИФК, причем как легкоатлет-стайер. А там играл в баскетбол, бегал на лыжах, занимался даже боксом, потом переключился на пятиборье. Но однажды мне довелось выступить на первенстве города по фехтованию, где, к собственному удивлению, занял второе место вслед за Никанчиковым. Тогда Бокун и спросил: «Чемпионом страны стать хочешь? Тогда жду завтра в 7:00 в Доме физкультуры»… И я, конечно, пришел.
Мексиканские страсти
— Дом физкультуры находился тогда рядом с цирком.
— Да, по соседству. Кстати, Бокун, будучи уже зампредом Спорткомитета, приходил на работу очень рано, с утра в его приемной толпились люди. И однажды, зайдя туда по своему делу, я увидел там… актера Юрия Никулина. А Герман Матвеевич даже не знал, кто это такой.
— Не знал Никулина?!
— Бокун был очень занятым человеком, с 7:00 до позднего вечера то в зале, то в комитете, цирком и кино особо не интересовался. Никулин со своим коллективом приехал в Минск на гастроли, жили они в цирковой гостинице напротив Дома физкультуры, и сын его попал в неприятную историю — выпил, подрался. Из милиции сообщение могли отправить в Москву, в Госцирк, а это скандал. Почему артист пошел именно к Бокуну, не знаю, но он заглядывал в зал, где мы тренировались, цирк-то рядом. А Герман Матвеевич, узнав, в чем суть дела, помог ему решить вопрос.
— Он ведь и вас всегда по-отечески опекал?
— Да. Оценив, видимо, мои способности, трудолюбие, физические данные и то, что я был левшой, Герман Матвеевич быстро ввел меня, новичка, в состав сборной БССР. В 1961-м мы выиграли командное первенство страны, в 1962-м я уже в личном турнире победил на Кубке Союза, а еще год спустя на Спартакиаде народов СССР.
Не раз становился лучшим, причем часто поочередно с Никанчиковым, на международных турнирах, в общем, нормально прогрессировал.
— В итоге за 3 года попали в сборную СССР и на Олимпиаду-1964 в Токио.
— Жаль только, что в командном турнире на подступах к финалу нам перешла дорогу дружина Венгрии.
— А на следующих Играх в Мехико венгры одолели вас снова, но уже в финале.
— У них вообще очень сильное фехтование было, так что нас с Никанчиковым радовало и серебро. Те Игры-1968 запомнились по разным поводам. Из-за событий в Чехословакии соперники из соцстран нас не любили, обзывали оккупантами, и мы поодиночке не ходили — нас могли побить, в бассейне югославские ватерполисты подрались с нашими.
— Мексиканцы как к вам относились?
— Вполне дружелюбно. Помнится, Саша Медведь, например, на вытянутых в сторону руках носил по несколько добровольцев, и это приводило зрителей в восхищение.
— Кубков и медалей, сами видите, у меня много, — продолжает собеседник. — А вот суточные нам давали мизерные, и мы, естественно, не упускали возможности подзаработать. Во Францию, скажем, наведывались каждый год по 2–3 раза. У них фехтование — национальное увлечение, в школах им занимаются вместо физкультуры, в армии это обязательная дисциплина.
После турнира главный тренер сборной Лев Сайчук давал нам возможность отдохнуть там недельку, и нас приглашали тренировать их генералитет.
За каждый урок платили, по-моему, 50 франков. Хватало, чтобы привезти домой сувениры для близких и друзей.
— Юрий Тимофеевич, вы ведь потомственный военный?
— Так точно. Отец был летчиком, служил в Шяуляе и в 1941-м познакомился там с симпатичной 16-летней девушкой. Они встречались, полюбили друг друга. Но началась война, немцы разбомбили аэродром, военных погрузили в эшелон, и папа перед отъездом успел только крикнуть: «Эля, езжай в Воронеж к моим родителям!»
Мама, уже беременная мной и почти не говорившая по-русски, добралась туда чудом вместе с табором бежавших от нацистов цыган. В сентябре родился я, а отец вернулся домой в 1946 году, чтобы забрать нас в Пловдив, куда его после ранения назначили комендантом.
— Это город, где «стоит над горою Алёша»?
— Да, памятник советскому воину-освободителю. Там в 1947 году родился мой младший брат. Когда я потом в этом городе выиграл международный турнир и рассказал о своем отце женщине-мэру, вручавшей мне приз, она была растрогана и стала папу регулярно приглашать в гости.
— А вы как со своей супругой познакомились?
— Вскоре после моего возвращения из Токио на тогдашнем проспекте Ленина (ныне — Независимости), когда шел с тренировки. Зал у нас был на стадионе «Динамо», оттуда выходишь — рядом кафе «Весна». А Тамара сама из Полоцка, училась на первом курсе нархоза, жила в общежитии, тоже неподалеку, и там прогуливалась. Мы поженились в ноябре 1964-го, а в 1965-м родилась дочка Лена.
— Жена известного футболиста и футбольного агента Николая Шпилевского, сотрудничавшего с Александром Глебом?
— Совершенно верно. Их сын Алексей тоже неплохо играл в футбол и стал тренером, последние два сезона возглавлял ставший чемпионом Казахстана алма-атинский «Кайрат». Если бы не пандемия, вместе с обоими внуками были бы на моем юбилее…
Владимир Петров
Минск-Новости
